Малышева Е.М., г. Майкоп

В первой половине 1942 г. германским верховным командованием уделяется особое внимание изучению политических настроений народов Кавказа. В мае 1942 г. поступают донесения немецкой агентуры из Дагестана и других республик Северного Кавказа, подтверждающие, "как гитлеровцы выискивали реальные и надуманные трудности в межнациональных отношениях, чтобы использовать их в своих интересах". В танковой немецкой армии генерала Э. Клейста, наступавшей летом 1942 г. на Кавказ, в качестве специального советника "по делам кавказских народов и казаков" находился бывший германский атташе в Москве генерал Кестринг1.

Однако расчеты фашистских захватчиков на взрыв северо-кавказского советского тыла изнутри не оправдались. Органами контрразведки была выявлена и подавлена вражеская агентура. Горские народы сплотились для решения назревших военно-хозяйственных задач. Большая патриотическая работа велась населением по обеспечению потребностей фронта, обслуживанию частей Красной Армии. Когда потребовалось остановить фашистские войска на южном рубеже Терека, а Грозный оказался перед непосредственной угрозой захвата, совместными усилиями рабочих города и населения сельских районов, колхозников была в крайне тяжелых условиях создана сложная надежная система обороны, построены оборонительные рубежи, позволившие отражать натиск фашистских танков. Промышленные предприятия, заводы, рабочие-нефтяники давали фронту все необходимое. Сотни тысяч рабочих, колхозников, инженеров, учителей, служащих, женщин были награждены орденами и медалями за образцовое выполнение государственных заданий и заказов фронта.

В то же время были теневые стороны, которые не могли и не должны были перечеркнуть вклад народов Северного Кавказа в Победу. Так, часть добровольцев по пути следования в РККА отстала. Решению поставленной задачи - провести мобилизацию до конца - помешала частичная оккупация региона. Нельзя исключать также и влияния бандитско-кулацких элементов, объединенных в группы, банды 7-8-летней давности. Часть населения находилась под их покровительством и влиянием; они проводили акции террора над колхозными активистами, партийно-советскими работниками, особенно в таких районах, как Саяновский и Ножай-Юртовский. Несколько партийцев было разоблачено в Пригородном районе как агентура врага. В некоторых районах Чечено-Ингушетии пропагандистской, агитационной работой партийные руководители занимались от случая к случаю, проводились только "мероприятия" по поводу историко-революционных дат. Во многих аулах не проводилась политическая информация, отсутствовало радио, колхозники не знали о событиях на фронте. Кадры политинформаторов на селе были малочислены и большей частью не подготовлены. В средних школах почти не было девушек чеченской и ингушской национальностей2.

Такое положение было типичным для жизни и быта народов Северного Кавказа в первые месяцы войны, и оно не могло не отразиться на социальных и политических издержках, проявившихся в регионе в период фашистской оккупации. Партийные, советские, хозяйственные органы власти, не проявили дальнозоркости и должного элементарного внимания к материальным нуждам накануне и в первый период войны.

В Ставропольском крае на оккупированной территории оставалось 23% состава краевой партийной организации или 5 864 коммуниста, из них 1213 кандидатов в члены ВКП(б). Большая их часть, связанная с семьями, была застигнута врасплох, многие коммунисты, в том числе карачаевцы и черкесы считали, в силу национальных особенностей, что их не выдадут, и они смогут свободно проводить соответствующую работу. 2 086 коммунистов уничтожили свои партийные билеты, 1 103 прошли регистрацию в органах гестапо и полиции, 150 человек ушли с немцами3. При этом надо иметь в виду тот факт, что эвакуация населения из , например, была оттянута вплоть до вступления фашистских войск в город. Во время налета вражеской авиации поступали указания "продолжать работать, ждать распоряжений сверху. Это не могло не внести элементов паники среди населения, значительная часть которого были женщины, дети, люди преклонного возраста. Обстановка менялась стремительно: фашистами уже была занята северная часть города, когда Суслов М. А. выехал из южной части Ставрополя4. Накануне занятия фашистами города у трудящихся было полное отсутствие информации об отступлении советских войск, каких-либо распоряжений, в том числе об эвакуации6.

В справке организационно-инструкторского отдела ЦК и Кабардинского обкома ВКП (б) "О политическом положении в Кабардинской АССР с августа 1942 г. по январь 1943 г." приводились следующие данные: с момента освобождения республики органами НКВД и НКГБ было арестовано 2 500 человек. Из них "изменников Родины, пораженцев" - 1 751, немецких шпионов - 90, участников контрреволюционных организаций - 16, бандитов и их пособников - 272, дезертиров из Красной Армии - 567, "за антисоветскую агитацию" - 16 человек, за другие преступления - 792 человека.

Из 30 действовавших на территории республики бандитских группировок в составе 395 бандитов и 112 дезертиров, 28 групп с количеством 488 человек было легализовано органами государственной безопасности.

Из 3 744 коммунистов на оккупированной территории оставалось 72% - 2 723 человека. После освобождения региона 75% остававшихся под оккупацией было исключено из партии - 1 299 человек. Из них: за работу у немцев - 308 человек, "за бандитизм" - 95 человек; за дезертирство из РККА - 30; за отступление с немцами - 74, за сдачу оружия немцам - 6, за "связь с немцами" - 50, за предательство - 36, за измену Родине - 6, "за добровольную вербовку в Германию" - 6; "за недостойное поведение в период оккупации" - 62 человека.

20 августа 1943 года бюро Карачаевского обкома партии обсудило письмо Ставропольского КК ВКП (б) от 12 августа 1943 г. "О фактах политической беспечности в отношении лиц, активно сотрудничавших с немцами в период оккупации. "В районах имеется целый ряд фактов,- отмечалось в письме,- когда приспособленцы и прямые пособники немецких оккупантов, находившиеся на руководящей работе в различных учреждениях и на предприятиях, организованных гитлеровцами, и активно помогавшие немецко-фашистским захватчикам, продолжают оставаться на руководящей работе в наших советских учреждениях, предприятиях и колхозах". В постановлении бюро обкома ВКП (б) потребовало от всех руководителей партийных организаций немедленно покончить с имеющимися фактами "благодушия и политической беспечности и всемерно повысить большевистскую бдительность при подборе и расстановке кадров".

Вместе с тем обком партии предупредил партийные организации о недопустимости огульного зачисления в число немецких ставленников людей, невольно работавших на той или иной рядовой работе в период оккупации (врачи, учителя, бригадиры и др.)1.

На 1 августа 1944 г. общее число населения Кабардино-Балкарии составляло 280 890 человек, из них - 153 269, или 54,5%- кабардинцы, 117 273 человек- русские, 2 508 - осетины, 835 - грузины, 4 720 - горские евреи, 2 295 - представители других национальностей. Почти не было кадров интеллигенции кабардинской национальности; так, из 169 инженеров только двое были кабардинской национальности, из 143 врачей - 3, из 66 агрономов - 1, из 284 учителей - 10 коренной национальности7. Это делало насущной задачу подготовки национальных кадров интеллигенции.

В республиках, краях и районах Северного Кавказа в области колхозного строительства было множество нерешенных социальных вопросов. Земля, скот, рабочее тягло, основные средства производства находились в большей своей части в личном пользовании, главным образом, кулацко-мусульманской верхушки горского населения. Фашисты владели информацией, сведениями о положении на Северном Кавказе и поэтому рассчитывали на легкий путь захвата природных ресурсов Северного Кавказа, овладения заводами, нефтяными промыслами, промышленными предприятиями.

Идеологическая обработка населения началась задолго до того момента, когда зловещая тень фашистской свастики нависла над предгорьями Северного Кавказа. В горные районы вражеской авиацией забрасывались не только листовки, обращения, пропагандистская литература с призывом подняться на борьбу с советской властью, но и вражеская агентура, оружие, боеприпасы.

Однако заводы, предприятия, фабрики в кратчайший срок перестроили производство на военный лад, задания фронта выполнялись в срок и перевыполнялись. Чечено-Ингушская АССР, Кабардино-Балкария, Северная Осетия, как и другие республики, снабжали всем необходимым войска, сражавшиеся на подступах к Грозному, Нальчику, Орджоникидзе, Черкесску и т. д.

Качество, глубина и влияние агитационной контрпропагандистской работы со сталинским содержанием дозированной правды в республике не отвечали требованиям времени. Слабо было поставлено политическое самообразование и контроль за ним. Руководящие партийные и советские работники занимались агитационно-пропагандистской работой от случая к случаю. Кадры агитаторов на селе были малочисленными, часть из них не имела политической подготовки. Недостаточно привлекалась к идейно-воспитательной работе сельская интеллигенция. Многие колхозники в горных аулах, селах не знали действительного положения на фронтах, пользовались слухами, устной некомпетентной информацией. Плохо работали агитколлективы. Не хватало учителей коренной национальности, среди учащихся были единицы девочек чеченской и ингушской национальности. Многие школы республики не отапливались в осенне-зимний период, занятия проводились с большими перебоями, нерегулярно. Качество преподавания было на низком уровне, дело ликвидации неграмотности населения в запущенном состоянии9.

При приближении немецко-фашистских войск к Ростову была произведена заброска парашютным десантом на территорию республики вражеской агентуры. Среди них находился ярый враг советской власти полковник Осман Губе - "главный организатор восстания против советской власти на Северном Кавказе",- как значилось в его документах10.

В связи с этими обстоятельствами требовалось качественное улучшение информационной работы и политического влияния органов власти, всех её структур на все слои населения, повседневное скрупулезное внимание к вопросам укрепления морально-политического единства трудящихся.

На оккупированной территории Кабардино-Балкарской АССР оставалось 36% партийных организаций, 2 209 членов ВКП (б) из 6 148. Было эвакуировано 1 716 чел., 415 ушли сразу в партизанские отряды, 1 788 - в Красную Армию. Число партийных организаций сократилось с 446 до 287 . На 1 января 1944 года на учете состоял 3 351 коммунист, из них рабочих - 667 человек, колхозников - 1 220, служащих - 1 454. В первые дни после освобождения от оккупации было проведено обсуждение деятельности коммунистов, остававшихся на оккупированной территории. При рассмотрении этого вопроса по решению городских и районных комитетов ВКП б) республики было исключено из партии 48,2% остававшихся в оккупации коммунистов, из них 108 рабочих, 688 колхозников, 269 служащих11.

Если рассмотреть основания для исключения, имеющиеся в партийных документах, то вызывает вопрос рубрика "по другим причинам", под которой значится 435 исключенных. Не вызывают сомнения такие причины, как бандитизм - 95 чел., дезертирство из рядов Красной Армии и партизанских отрядов - 27 чел., связь с полицией - 46 человек, уход с немцами - 69 человек, предательство - 36 человек. 12 человек исключены за добровольную вербовку в Германию и сдачу оружия врагу; 107 человек за регистрацию и сдачу партийных документов в гестапо и "за работу у немцев" - 238 человек. При условии выделения отдельно пункта "бандитизм", "связи с полицией" и "предательства",- "работа у немцев" под угрозой расстрела, по-видимому, далеко не всегда предполагала измену Родине. Необходимо учитывать условия, когда при отступлении наших войск и довольно быстром продвижении армии вторжения, как это было на Северном Кавказе, значительная часть сельского населения, колхозного крестьянства не смогла эвакуироваться.

О недостаточном уровне идейно-воспитательной работы и просчетах в подборе и расстановке кадров в К-Б АССР накануне войны свидетельствует тот факт, что 50% ушедших с отступающей армией вторжения членов партии состояла из районного партактива (14 секретарей первичных партийных организаций, 12 председателей колхозов и сельских Советов, 11 ответственных работников учреждений районного звена)12.

По данным Российского Государственного архива социально-политической истории из 25 000 призванных из республики в армию около 20% дезертировало и при отступлении частей Красной Армии осталось на оккупированной территории. Впоследствии за дезертирство было арестовано 567 человек, в специальные лагеря НКВД направлено 4 939 человек13.

Определенное воздействие на трудящихся республики оказала ханжеская лицемерная политика оккупационных властей. В первые дни оккупации по инициативе бывших кулацко-дворянских элементов при содействии оккупационных властей в Нальчике было создано так называемое "Представительство интересов народа Кабардино-Балкарии". В опубликованном воззвании "Представительства..." к кабардинцам и балкарцам, наряду с клеветой в адрес советской власти, говорилось: "...с целью наладить нормальную жизнь с разрешения германского командования, образовано представительство интересов кабардинского и балкарского народа... Колхозы будут распущены, скот возвращен владельцам, земля станет собственностью крестьян". В состав "представительства" вошли 7 кабардинцев: руководитель - Шадов Салим Тагирович - из знатных дворян; Тавкешев Далатчери Збуевич, также бывший дворянин, белоэмигрант из бывших помещиков; Бештоков Касым Асхадович, из кулаков, участник Баксанского контрреволюционного выступления, добровольно перешедший из РККА к немцам, окончил разведшколу в Берлине; Шаков Блита Магометович, из дворян, до оккупации работал начальником планового отдела Заготзерно; Пщуков Алехан Хамидович, из крупных помещиков, в 1937 году за контрреволюционную деятельность получил срок 10 лет, в Кабарду прибыл вместе с оккупантами. Все они ушли с оккупантами при отступлении фашистских войск. Во время пребывания фашистов на Северном Кавказе они проводили работу "по укреплению фашистского строя", выполняя задания германского командования. Члену "правительства" Бештокову К. было поручено формирование национальных легионов, карательных отрядов по борьбе с партизанами и проведению репрессий партийно-советского актива. По плану в составе национального легиона должно было быть 3 эскадрона (600 человек), 1 батальон предполагалось укомплектовать из кабардинцев и балкарцев. Кабардинский национальный легион находился во Франции, в 20 км от г. Орион, руководил им обер-лейтенант немецкой армии Бажев14.

С января 1942 г. германское командование приступило к комплектованию вооруженных формирований из местных жителей так называемой "вспомогательной полиции". Ее общая численность по оккупированной территории СССР составила 60 421 человек, в то время как немецкая полиция порядка на территории, входившей в рейхскомиссариаты, насчитывала 29 230 человек.

На Северном Кавказе гитлеровцы попытались создать своеобразные "буферные государственные образования" с целью их отделения от русских и разъединения самих кавказских национальностей. Для этого в различных странах, в том числе в Турции и Франции, вербовались группировки кавказских белоэмигрантов для привлечения к сотрудничеству в создаваемых марионеточных правительствах.

В Нальчике было распространено во время оккупации "Воззвание к кабардинскому и балкарскому народам" с призывом "упразднить советскую власть, ликвидировать колхозный строй, возобновить богослужение, организовать карательные отряды для борьбы с коммунистами и партизанами, снабжать герман-скую армию всем необходимым, осуществлять фашистский новый порядок". Гитлеровским командованием было создано специальное диверсионное подразделение "Бранденбург" для осуществления "Операции Шамиль" с целью организации антисоветского вооруженного восстания народов Северного Кавказа15.

В 1944 году на территории Германии существовал Северо-Кавказский комитет, в составе которого были эмигранты с 1920 г. Казиханов и Товкашев Довлетчери, он же президент кабардинского национального комитета, действовавшего в г. Барановичи и Варшаве.

Фашистская агентура и ее прислужники из отщепенцев, обиженных советской властью, используя издержки идейно-воспитательной работы партийных и советских органов, своей разветвленной сетью сумели ввести в заблуждение часть населения горных аулов. В условиях отсутствия оперативной правдивой информации широкое распространение получили слухи антисоветского содержания, ложные сведения об "ином" отношении немцев к нерусским народам. В первые месяцы оккупации фашисты старались поддерживать эти слухи некоторыми действиями. В ряде аулов был проведен "эксперимент": населению оккупанты раздали скот и другое имущество колхозов и совхозов, договорились об уборке урожая на долевых началах, около 50% урожая отдавалось властям, другая половина тому, кто убирал урожай.

Игрой на религиозных чувствах, фарисейством со стороны немецкого командования была организация в Нальчике мусульманского праздника "курман-байрам", на который были приглашены жители отдаленных районов и сел. Командование и духовенство не поскупились на бесплатное угощение приглашенных, которым было объявлено, что праздник посвящен... "освобождению Кабардино-Балкарии от большевиков".

В силу изложенных причин партийным организациям национальных республик и областей Северного Кавказа после освобождения ряда захваченных фашистами районов пришлось решать специфические для региона проблемы идейно-политического воспитания трудящихся, идеологической работы с населением.

Работа органов власти осложнялась также тем, что уже после освобождения от оккупации только на территорию Кабардино-Балкарской АССР было сброшено 92 парашютиста, 86 из них в 1944 году с целью организации бандитско-повстанческих отрядов, проведения диверсий, террора, фашистской пропаганды, из них 68 человек являлись кабардинцами, окончившими берлинскую разведшколу.

На территории республики народными комиссариатами внутренних дел и государственной безопасности было арестовано 2 500 человек, из них за шпионаж в пользу фашистской Германии - 90 человек, за антисоветскую агитацию - 43 человека, за измену Родине и предательство - 751 человек, за участие в контрреволюционных организациях - 16 человек, за другие преступления - 792 человека. В 1944 году было обезврежено 30 бандитских групп, в составе которых насчитывалось 395 бандитов и 112 дезертиров17.

В захваченной у противника инструкции гестапо всем разведорганам под грифом "Совершенно секретно!" говорилось: "...В случае оставления занятой территории по причинам отхода германских войск, вменяется в обязанность оставлять на месте прежней дислокации свою агентуру для тайной разведки и диверсионной работы на стороне противника. Контингент людей должен быть оставлен верный, идейно преданный, из числа добровольцев, сотрудничающих с нами. При формировании разведдиверсионных групп нужно помнить одно, что группа должна быть сплоченной и сработанной. Количество оставляемых групп должно быть неограничено". В работе агентов-диверсантов обращалось внимание: а) на их поведение в тылу противника; б) на умение не выделяться из общей среды; в) на осторожность поведения при разговорах. При инструктаже агентов особенно подчеркивалась мужественность их поведения в случае задержания органами НКВД.

Агентом немецкой разведки Мироновым М. М. в январе 1943 года была организована в Бекешевских лесах Ставропольского края банда из 66 человек. Через Салпачарова была установлена связь с немецкими парашютистами на территории Кабардино-Балкарии и совершено более 110 налетов на колхозы, фермы, убиты сельские активисты Бердиев, Миллионщиков, Лучкин, в схватке с бандитами погибли работники НКВД Ветров и другие.

Из организованного в г. Аушвиц лагеря "Кавказских активистов" в июне 1943 г. был завербован германской разведкой и заброшен в Ставропольский край некий Неспер. Он показал на допросе: "В наши задания входила подготовка вооруженного восстания против советской власти. Кроме этого, на нас была возложена работа разведывательного и диверсионного характера. Сюда входило: разведать состояние тыла, настроения населения, расположение частей Красной Армии, их численность, состав и вооружение, взрывать мосты, жечь хлеб, травить скот и стрелять коммунистов"18. В нашей инструкции указывалось: "Для полной дезорганизации сельских полевых работ и подрыва экономической мощи колхозов, Вам необходимо организовать не только вывод из строя тракторов, культиваторов, жаток, сжигание хлебов, но и активно убирать коммунистов и работников НКВД. Не вредно будет, если Вы уничтожите несколько колхозников и иногда, ради развлечения, будете стрелять в воздух. Этим Вы добьетесь, что колхозники откажутся выходить на работу в поле. Коммунисты им будут приказывать, но ведь вы понимаете, что каждый дорожит своей жизнью, таким образом, Вы создадите ненормальные взаимоотношения между коммунистами и колхозниками, а, значит, дезорганизуете работу колхозов"...19

Многие наши соотечественники оказались в фашистской неволе по причинам, не зависящим от них, не по своей воле. Абсолютное большинство из них не уронили чести и достоинства советского солдата и гражданина СССР

Не все выдерживали нечеловеческие мучения фашистской неволи, плен, голод, изнурительные работы, эксперименты, издевательства. Наиболее слабые духом поддавались пропаганде и давали согласие вступить в "национальные формирования". Часть этих людей вступала в так называемые "легионы" в надежде при удобном случае перейти на сторону советских войск, как это в действительности в абсолютном большинстве случаев и происходило.

В этом контексте несостоятельна, на наш взгляд, приводимая ниже попытка объяснить провал гитлеровских планов по привлечению на свою сторону нерусских народов.

"Наибольшей нашей ошибкой оказалось все же то, что мы не имели окончательно сформулированного решения о судьбе России и русского государства. Сторонники крайних мер говорили о необходимости лишить русских всякой государственности и за их счет ускорить развитие всех остальных народов... Но даже в самой Германии раздавались и такие голоса, которые призывали создать свободное от большевизма русское государство в его старых границах, где нерусские народы пользовались бы правом автономии"20.

Теоретик "восточной политики" А. Розенберг, возглавлявший министерство по восточным делам, управлявшее оккупированными территориями на Востоке, рассчитывал на глубокие расовые и культурные различия между народами СССР, на недовольство социума проводимой большевиками политикой интеграции наций в унитарное государство. Политика "полной колонизации" с введением военной администрации на Кавказе не оставляла никаких перспектив для какого-либо расширения прав гражданской администрации даже после окончания войны, и это отражало установки Гитлера по решению проблем оккупированных территорий.

Западно-германский профессор Пфеффер К. Г., выдавая желаемое за действительное, утверждал, что у Германии не было никаких ясных и окончательных решений и единой "принципиальной политической линии в национальном вопросе".

Этой посылкой он пытается объяснить "разногласия и противоречия как между немецкими оккупационными властями различных районов, так и внутри этих районов". Вопреки многочисленным фактам, документальным свидетельствам, проводится мысль о лояльности захватчиков к другим нациям и народностям. "Весьма распространенное убеждение, что немцы относились к другим народам, как правило, отрицательно, является неверным"21.